Книга М. Тведа "Подпольный госпиталь. Записки очевидца" вышла в уже далеком 1963 году в Смоленском книжном издательстве пятнадцатитысячным тиражом, но трагическая ее фактура исключительно важна и сегодня.
О ЧЕМ в первую очередь идет речь?
О примере следования высокому этическому кодексу - клятве Гиппократа, принимаемой в течение веков медиками многих стран. Явил поистине безукоризненное служение врачебному долгу в годы Великой Отечественной войны на моей малой родине - в селе Хватов-Завод Смоленской области - Аким Никонович Васильев, сельский фельдшер подпольного госпиталя, созданного им и действовавшего на основе деревенского медпункта. Находилось это необычное лечебное заведение под Вязьмой. В начале октября 1941 года немцам удалось окружить здесь большую часть советских войск. Тогда Михаил Аврамович Твед был младшим сержантом подразделения артиллерийской инструментальной разведки, сокращенно АИР. И вот, будучи тяжело раненным "окруженцем", он оказался на попечении Акима Никоновича. Фельдшер сам подобрал в лесу и привез к себе на лошади будущего автора "Подпольного госпиталя". Другие пациенты кое-как добирались до ХватоваЗавода разными путями или их привозили женщины близлежащих деревень.
"Медицинский пункт, - пишет М. Твед, - представлял собой обыкновенную пятистенную избу, крытую железом. Ко времени, когда я попал в госпиталь, у стены, противоположной входу, лежало на койках уже несколько раненых. Прежде чем оказывать помощь, пришлось привести меня в чувство. Когда была снята повязка на руке, все, кто был здесь, как потом мне рассказали, сморщились. Чтобы снять сапоги, их пришлось разрезать, так как ноги сильно распухли. Подняв гимнастерку, Аким Никонович и там обнаружил рану, полученную мной, вероятно, во время бомбежки в лесу, когда сгорела наша звукометрическая станция".
Далее Михаил Твед продолжает: "Несколько дней я был так плох, что даже от еды отказывался. Анастасия Ивановна насильно вливала мне в рот по нескольку ложек молока". Жена фельдшера, "мать госпиталя", как называли ее раненые, рассказывала потом пациенту: "Ты совершенно ничего не ел. Иногда казалось, что в тебе уже нет признаков жизни. А то бредить начинал. Просил у меня сулемы и уговаривал, чтобы я дала тебе ее выпить". Как выясняется, ему, отчаявшемуся, "пришла в голову мысль просить этот яд". И вот 500 таких молодых и настолько безнадежных выходила сельская самодеятельная больница!
Местному фельдшеру помогали исполнять профессиональный долг вся его семья, родственники и близкие - уже упомянутая жена, сын Александр, дочь Антонина, племянница Анастасия, друг сына Петр Григорьев. Они стирали бинты, нарванные из простыней, собранных по деревням; готовили пищу раненым из продуктов, пожертвованных там же бедными сельчанами, которые сами влачили полуголодное существование; искали и находили на полях недавних сражений медикаменты для нужд госпиталя...
Но чем кончилось? За это прямо-таки героическое следование врачебному долгу в условиях оккупации Аким Никонович 12 августа 19
