Книга известного воронежского писателя Владимира Александровича Кораблинова (1906–1989) построена на автобиографическом материале. В основе ее – воспоминания о днях детства и юности, совпавших с зарей Великой Октябрьской революции. Это повесть о далеких днях первых лет удивительного, незабываемого времени. О радостях творчества, о познании великолепного мира художества и о счастье жить в нем.
Художник В. А. Пресняков (черно-белые рисунки).
Тираж 30.000 экз.
Два отрывка:
"...За хилой спиной громыхал огромный ранец с серебристой, оленьего меха крышкой. В ранце лежали, конечно, учебники – задачник Верещагина, "Живое слово", география Баркова-Чефранова, – все без единого чернильного пятнышка, все новенькие, чистенькие, обернутые цветной бумагой, с прелестными выпуклыми штампованными картинками, которые изображали неправдоподобно ярких длиннобородых гномов в алых колпаках и полосатых чулках, ангелочков и Красных Шапочек. Однако не в этих дивных картинках и не в чистеньких тетрадках [гимназиста] Фришмана таилось волшебство: оно было в его рисовальном альбомчике. Всякий день в нем появлялось новое чудо. Нынче это смуглый задумчивый мальчик, крутые кольца его вьющихся волос вычерчены карандашом так тонко, так кругло, как, может быть, в натуре и не бывает; и белый отложной воротничок рубашки лежит мягко, небрежно, чуть ли не ветерком колеблем... Кулачком подперев щеку, глядит губастый мальчик задумчиво да странно так: и соколино, зорко, но в то же время – сонно, невидяще. "Пушкин! Пушкин!" – радостно узнавали мы, обступая Фришмана, наваливаясь на его парту. И он, волшебник, создатель чуда, радовался вместе с нами и смеялся, счастливый. [...]
Помните, я сказал: каторгой была гимназия. Что ж, она, верно, такой бы и окаменела в моей памяти, если б не Фришман. Его рисование открыло мне далеко не всем видимую дверь в удивительный мир художества. Он примирил меня с безрадостной гимназической и городской жизнью. Слабый, болезненный, именно он сумел разбить тяжелые цепи, какими я был прикован к ужасной каторжной тачке.
Непостижима сила художника!.."
"Может быть, оттого, что ушел заезжий поэт, оказавшийся как бы инородным телом в нашей компании, или Маяковский просто отдохнул после выступления в театре, только он стал заметно разговорчивее и веселее.
Рассказал кое-что о своем путешествии – о том, например, как от всех этих внешне великолепных европ нестерпимо тянет противным запахом мещанских сундуков. О Париже, где, несмотря на Эйфелеву башню и Пикассо, водится самая настоящая шпана, похлеще нашей, так что по ночам бывает небезопасно даже в центре.
– Я, например, без этой игрушки не выходил, – показал нам маленький, красивый пистолетик, который весь целиком помещался в его кулаке.
Разговор зашел о странной гибели Есенина.
– Что в вашем кругу, – спросил кто-то из нас, – говорят о его смерти?
Маяковский помрачнел.
– В моем кругу, – сказал, – сплетнями не занимаются".
В продаже
Хочу купить
сейчас этого издания книги в продаже нет
попробуйте поискать другие издания этого произведения при помощи ссылок ниже
или оставьте объявление о покупке или продаже
