Настоящий герой этого текста - город. И гигантский человеческий организм (портреты, истории людей перетекают друг в друга). Существует только несколько городов в мире с такой неуловимой, призрачной душой, несколько городов - на перекрестье миров и культур, где многократно происходили катаклизмы, переживались "сумерки богов". Наверное, можно говорить уже о гданьском мифе, когда одинаково "не выныривают", растворяются персонажи по крайней мере трех писателей - Грасса, Хюлле и Хвина. И каждый житель Гданьска живет с неизбывным чувством вины. Гданьский миф - это время истории, отраженное в конкретной биографии, где в центре - он, другой, загадочный, с "маленькой родиной" в сердце. Но главное - это гданьская мистерия, мистерия смерти. На каждой вещи, упомянутой в тексте, - след истории, прикосновение уже мертвых рук, поэтому даже реестры вещей в тексте Хвина вовлекают и притягивают сильнее, чем иной детектив. Здесь в каждом слове - духовная генеалогия, детство, корни… При этом гибель вещей передана экстатичнее, чем человеческая смерть/исчезновение, и эта мена - встряска для читателя. Смерть - метатема, не случайно немцы издали "Ханемана" как "Смерть в Данциге". Смерть как гость на карнавале, danse macabre. И тема архангела Михаила, который упоминается в романе многократно. Многочисленные истории смертей зарифмованы: утонувшая возлюбленная Ханемана соотносится с утопленницей из Сены и немецкими девочками, "невынырнувшими" во время бегства из Данцига. Архангел Михаил не смотрит на лица и национальности: переплавленные в слитки золотые зубы и колечки еврейских женщин соседствуют с белым платьем под утюгом немки, уже рвущимся к огню, которому суждено запорошить пеплом свежесть оборочек и кружев…. В мистерию книги включаются истории известных самоубийств: Генриха фон Клейста, покончившего с собой вместе с Генриеттой Вогель; Станислава Виткевича, польского писателя и художника. На таком плотном фоне смертей история главного героя воспринимается иллюстрацией. Главное же - это загадки о смерти.